Новости и репортажи Администрация и контакты Структурные подразделения Гербарий Index Seminum Коллекция Открытый грунт Экспериментальный лес Библиотечный фонд Волонтерам Товары и Услуги Сотрудники История |
693023, г. Южно-Сахалинск, ул. А.М. Горького, 21
тел.: +7-4242-446092
экскурсии, реализация саженцев : +7-4242-445961
Директор
E-mail:
sfbgi@yandex.ru
К истории создания Сахалинского ботанического сада
("Сбереженная идея" - глава из книги А.А. Калинина "Продолженное столетие")
Анна Михайловна Черняева (18.VIII.1925 - 27.VII.2011) Окончила в 1949 году биологическое отделение Горьковского государственного университета им. Н.И. Лобачевского и была направлена в распоряжение Южно-Сахалинского краеведческого музея. В том же году приглашена на работу в Сахалинский филиал АН СССР. Около 60 лет работала в академических учреждениях на острове Сахалине. Кандидат биологических наук. Автор более 100 печатных научных трудов и свыше 70 статей, опубликованных в газетах и популярных журналах. Первый председатель Сахалинского отделения Всесоюзного ботанического общества. Награждена медалью "За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг." В 2007 году удостоена ордена Коммунистической партии Российской Федерации "Партийная доблесть". В официальном некрологе А.М. Черняева названа первым директором Сахалинского ботанического сада. |
Делать сказки былью наши люди научились давно. Но легко ли сделать былью идею? Немало, бывает, набьет человек шишек, прежде чем претворит ее в жизнь. У ботаника Анны Михайловны Черняевой вышло как раз так. Каких только преград не вставало на пути воплощения в дело ее идеи! Но она изначально без малейшего сомнения уверовала в то, что ее идея не личная ее прихоть - она должна принести большую пользу острову, на котором она живет, и людям, с которыми делит радости жизни и жизнью же приносимые огорчения. Огорчений, конечно, всегда больше. Только не согнись под их тяжестью, а продолжай идти к своей цели во что бы то ни стало. Не опускай руки: да гори, мол, все синим пламенем и пропади пропадом! Что мне - больше всех надо?
Ей было надо. И надо немало: она по-своему видела этот остров, его красивую, не обделенную богом природу, которая должна дать человеку смысл его пребывания здесь, и много нужного для практической жизни, и очень много для души, для сердца. Потому что природа, как ни рассуждай, не только кладовая-мастерская. Без природы нет человека. Из любви к принявшей ее природе она и начала здесь свою самостоятельную трудовую жизнь. Ее старший коллега профессор В.С. Соколов из ленинградского Ботанического института им. В.Л. Комарова, ратуя за присуждение Анне Михайловне ученого звания старшего научного сотрудника, говорил: "Я бьш приглашен дирекцией Сахалинского комплексного НИИ для ознакомления с работами, выполненными в отделе биологии, и для оказания научных консультаций его сотрудникам, в чем это требуется. И мне было предложено также составить общее заключение о работе отдела и его лабораторий . Ездил я на Сахалин по плану Академии наук СССР. Свой отчет передал, в первую очередь, дирекции СахКНИИ, затем дирекции Ботанического института в Ленинграде и пославшему меня на Сахалин президиуму Академии. Свое мнение обо всем, что увидел, докладываю вам, сотрудникам отдела. Я вполне убедился, что ведущиеся по широкой программе научные исследования имеют серьезное теоретическое и существенное практическое значение, проводятся по всему Сахалину и Курильским островам. Ваша работа имеет большое всесоюзное значение".
Вклад Анны Михайловны в успехи отдела биологии Сахалинского комплексного НИИ был весьма значительным. Она выявила многие лекарственные растения на островах, некоторые изучила, определила их запасы на Кунашире и Шикотане. Все это выполнялось на высоком научном уровне совместно с кафедрой органической химии Днепропетровского медицинского института . И еще ее интересовало такое редкое явление в живом мире, как необычайная, прямо-таки гигантская высота сахалинских растений. Всюду, где она бывала прежде, растут по колено человеку, по пояс, а тут - выше головы. Например, гречиха Вейриха. Изучением этой и других гречих-дикарок она и занялась вскоре по приезде на Сахалин. Выясняла, можно ли ввести какие-то из них в культуру. В 1964 году, после 15 лет работы на острове, досконально изучила эту гречиху, убедилась в ее полезности как богатой кормовой культуры, написала диссертационную работу и защитила на степень кандидата биологических наук. И что примечательно - работала Анна Михайловна очень открыто, часто рассказывала о местных растениях, которые изучала, в газетах, в устных выступлениях перед населением, в школах. Не пропала учительская жилка ...
Прежде чем попасть на Сахалин, она прожила 24 года в многодетной крестьянской семье в Нижегородской (Горьковской) области, неподалеку от города Сергач. В сельскую семилетку ходила за восемь километров. Потом педагогическое училище в Сергаче , и по настоянию добрых людей рискнула, отработав год в сельской школе учительницей русского языка и литературы, подать заявление в тогдашний Горьковский университет, на отделение биологии - хотелось «знать в лицо» любое растение, научиться понимать его жизнь, его скрытный характер, подружиться с зеленым миром. Университетские профессора научили многому по своим дисциплинам, но самое, может быть, главное - усилили ее природную любовь к живому растению.
Учеба в педагогическом училище и на первом курсе университета пришлась на годы Великой Отечественной войны.
Научившись разбираться в клетке растения, получив специальность цитолога, с университетским дипломом Анна Черняева в 1949 году приехала на край советской земли, всего четыре года перед этим возвращенной из-под чужеземного владения. Предполагалась работа культурно-пропагандистского характера, но очень скоро ее позвали в Долинск - там располагался отдел лесного хозяйства Сахалинской базы Академии наук, образованной в 1946 году. Предложили должность старшего лаборанта. Отделом заведовал профессор Александр Иннокентьевич Толмачёв. Поехала без колебаний. Вместе с Толмачёвым побывала Анна Черня ева в экспедициях на юге Сахалина. Профессор привил ей вкус к походной жизни, раскрыл экспедиционную «технологию». Но прежде поручил Анне привести в порядок оставшийся от японцев гербарий, на чем проверил ее отношение к делу и желание ближе познать островную растительность. И вот тогда в поездках по острову ее поразили очень высокие травы, таких прежде нигде не доводилось видеть. Заметив неподдельную заинтересованность лаборантки гигантизмом сахалинских растений, Александр Иннокентьевич предложил ей стать его аспиранткой и взять для изучения дикорастущую гречиху Вейриха. За лето растение вымахивает выше двух метров, кустится, один стебель дает целую охапку зеленой массы. Полезна ли она будет для приготовления сочного корма, а если полезна, то нельзя ли научиться выращивать эту гречиху?
Выбранной темой Анна Михайловна занималась два года под непосредственным руководством Толмачёва, а когда Александр Иннокентьевич вернулся в Ленинград, его отсутствие на Сахалине восполнялось частой перепиской с аспиранткой. "Работая с гречихой Вейриха, Аня, вы делаете действительно полезное дело, - писал он. - Не откладывайте только его завершение: пишите, печатайте, готовьте диссертацию. И, говорю это несмотря на все мое неизменное пренебрежение к чинам и званиям, - становитесь кандидатом наук. Тогда вас и слушать будут с большим вниманием. Хорошо, что вы везде, где это возможно, пропагандируете гречиху ВеЙриха. Думаю, что ее производственное испытание в Белоруссии должно дать ценные результаты. Но надо настойчиво посоветовать тамошним работникам наладить собственное воспроизводство ее семян и размножение корневищами. Рассчитывать на сахалинские семена как на постоянную исходную базу - значит обрекать культуру на замыкание на опытных делянках. Разумеется, успеха за пределами Сахалина все-таки мало. Не следует ли организовать делянку у дальневосточного павильона на ВДНХ? Вдруг на нее там обратят внимание, а сочувственная реплика того или иного авторитетного товарища иной раз способствует "просветлению мозгов" у хозяйственников. Пробуйте все пути, добивайтесь признания нашей гречихи, она стоит этого!"
Сложности у нее возникали не только из-за того, что была еще "неостепененная", но и из-за того, что отделы академической базы, переросшей со временем в СахКНИИ, "сидели" вначале где попало: тот же отдел лесного хозяйства, в котором Черняева работала с гербарием, - в Долинске, а это сорок километров от ее опытных делянок с гречихой Вейриха и другими пере саженными растениями, которые она исследовала. Но работа в институте потребовала переехать из Долинска в Южно-Сахалинск. Тогда, в середине 50-х годов, у Черняевой зародилась мысль заложить на Сахалине ботанический сад и чтобы был он как у других - интересный, полноценный. Еще вместе с Толмачёвым она ставила опыты по пересадке и акклиматизации сахалинских и курильских растений в новых для них условиях. Питомник с переселенцами в разговоре между собой сотрудники СахКНИИ называли ботаническим садом. Многие воспринимали это пока еще просто словосочетание как непременно не сегодня-завтра осуществимое дело. А лабораторию ботаники и почвоведения понимали как состав будущего ботсада. Идея становилась настолько, казалось, реальной, что для проверки ее правильности приглашали специалистов из Главного ботанического сада АН СССР в Москве - посмотреть и что-то посоветовать.
Но и палок в колеса ставилось немало, и будь это не поговорочные, а настоящие жердочки, из них можно было бы соорудить хорошую изгородь вокруг не одного гектара земли. А ботаникам было выделено вначале всего двести соток, на этой площади и разбили питомник. Да и в самом ботаническом коллективе единодушия не было: наиболее «академичные» собирали материал на диссертацию, писали работу, защищали и уезжали кто в Москву, кто во Владивосток, в иные места, где научные ботанические школы уже пустили крепкие корни. Другим ботанический сад казался непрестижным занятием: институт островной биологии, говорили, это еще туда-сюда, уже название чего стоит. Кем-то идея строительства ботсада на Сахалине воспринималась как блажь одного человека, а именно Анны Михайловны Черняевой. К тому же этот человек не чурался общественных дел - профсоюзных, партийных и прочих, которые так или иначе помогали наживать себе если уж не откровенных недоброжелателей, то недовольных тобою - обязательно: не стал на сторону уверенного в том, что его обидели несправедливо, вот и потерял его расположение. Были и такие, кто откровенно радовался, что дело тормозится - работать в лаборатории можно с наманикюренными ногтями, красиво одетой, в чистоте, а там орудуй лопатой, тяпкой, вилами, таскай ведрами воду: "Мы приехали на Сахалин заниматься наукой, писать диссертации, а не копаться в земле". Никак не приживались "интродуцированные" ради этой идеи ботаники из Москвы. "Для кого тут строить ботсад? - спрашивала директора института Сергея Леонидовича Соловьёва приглашенная им специалистка. - Тут и людей нет, чтобы ходить смотреть какие-то растительные диковинки". Приезжие "выбивали" себе лаборатории, отделы, брались за темы, которые можно было разрабатывать и в столице, а на Сахалине они не были нужными или уже были опробованы и закрыты как неперспективные.
Зато была очень ценна поддержка владивостокских ботаников. Идею Черняевой одобряли авторитетные ботаники - профессор С.С. Харкевич, дл. Воробьёв, г.э. Куренцова. Воробьёв убеждал сахалинских коллег: "Сад стройте и не гонитесь за экзотами заморскими. Работайте с местной флорой - эндемами, реликтами, ценными растениями. Все это на ваших островах есть - ищите, пересаживайте, изучайте". Он говорил это со знанием дела, поскольку бывал в экспедиции на Курилах.
Идею создания ботанического сада на Сахалине принял и президент Академии наук М.В. Келдыш. Будучи на острове и приглашенный Анной Михайловной на делянки дикоросов, он поудивлялся увиденному и пообещал после завершения строительства специального конструкторского бюро средств автоматизации морских исследований при Сахалинском комплексном НИИ перейти к ботсаду. Черняева стала действовать более настойчиво...
А ботанический сад, хотя и без юридических оснований, был заложен в октябре 1966 года на базе городского парка-дендрария, весьма торжественно. Выступал первый секретарь областного комитета КПСС П.А. Леонов. Именные деревья сажали уважаемые в городе и области люди - Герои Советского Союза и Герои Труда, известные учителя, врачи, строители, специалисты сельского хозяйства. Свое дерево посадил директор СахКНИИ С.Л. Соловьёв. Когда же Сахалинский комплексный «переродился» в Институт морской геологии и геофизики, то всё как бы пошло по обратной дороге. Действительно, как привязать ботсад к морскому геологическому институту? И потому он продолжал существовать больше на бумаге и главное - в сердце его ярого сторонника Анны Михайловны Черняевой. Ее снова поддерживает профессор В.С. Соколов из БИНа: «Результаты выполненных работ настойчиво выдвигают необходимость создания самостоятельного научного учреждения - Сахалинского ботанического сада». Председатель регионального совета ботанических садов Сибири и Дальнего Востока КА. Соболевская убеждает руководство Дальневосточного научного центра: " ...мы обсудили этот вопрос на ученом совете и считаем: ботанический сад на Сахалине крайне необходим. Мы окажем ему необходимую организационную и научно-методическую помощь".
Владивосток вроде бы и сдается, в конце октября 1971 года президиум Научного центра принимает решение организовать на острове ботанический сад на правах лаборатории, для чего выделить пять штатных единиц. Председатель президиума АЛ. Капица пишет СЛ. Соловьёву: «Организовать ботанический сад как институтскую лабораторию - в ваших руках. К тому же об этом принято постановление президиума ДВНЦ АН СССР. Утвердить же задание на проектирование ботанического сада и осуществить его строительство в этой пятилетке не представляется возможным ни за счет средств ДВНЦ, ни за счет средств Академии наук». И хотя Анна Михайловна в это время занята серьезными научными делами - участием в составлении "Определителя высших сосудистых растений Сахалина и Курильских островов", написанием статей в Бюллетень Главного ботанического сада, в научные сборники, - она ни на день не выпускает из-под своего внимания обстановку вокруг ее идеи, рассказывает сахалинским журналистам о достоинствах островной природы, о необходимости создания полноценного ботанического сада. Доказывает, что это не ее прихоть: ботанические сады - совершенно необходимые исследовательские учреждения экспериментальной ботаники, они приносят пользу науке и радость всему населению.
Годы бегут, а руководство Научного центра не знает, как вьшолнить свое решение, к кому "приткнуть" ботсад-лабораторию. Институту морской геологии и геофизики никакое ботаническое подразделение, конечно же, не нужно. Пробуют при соединить сахалинских ботаников то к Биолого-почвенному институту, то к владивостокскому Ботаническому саду, то к Горно-Таёжной станции. Директор ГТС, а тогда им был Б.С. Петропавловский, летал в Южно-Сахалинск, сказал островным коллегам: "Мы берем вас к себе, выделяем в подразделение ГТС и будем делать все для того, чтобы вы обрели со временем юридическую самостоятельность как полноценный ботанический сад. И будет вполне справедливо, если не общественным директором, как сейчас, а официальным станет Анна Михайловна Черняева". Так в конце 1989 года не оформившийся юридически сахалинский ботсад стал лабораторией интродукции древесных растений Горно-Таёжной станции.
А в не признанный академическим руководством сад, заложенный на юго-восточной окраине Южно-Сахалинска на закустаренной пустоши, приходят и приезжают ботаники из Новосибирска, Самары, Хорога, Воронежа, Челябинска, Москвы, Красноярска, Донецка, Алма-Аты, Юрмалы, Минска, Новокузнецка, сотрудники многих ботанических садов СССР. Во Владивосток, в президиум ДВО АН СССР, пишут: «Мы можем твердо сказать, что в необычных природно-климатических условиях создан единственный в СССР островной ботанический сад. Его значение как базы для фундаментальных исследований по интродукции растений, для пропаганды идей охраны природы, экологического воспитания широких масс, как учебной базы для учащихся и студентов трудно переоценить».
"Самородившийся" ботсад срочно "перебрасывают" в Биолого-почвенный институт. Но ни БПИ, ни ГТС он по большому счету не был нужен. Примечательно, что в каждой из вороха официальных бумаг, имеющих отношение к решению этого вопроса, указано: "Обязанности директора-организатора возложить на А.М. Черняеву".
Исполнявший обязанности председателя президиума Отделения академик Ю.А. Косыгин сдается и распоряжается объявить конкурс на должность директора Сахалинского ботанического сада. Сам сад должен официально начать свою работу в октябре 1990 года. Конкурс объявили втихомолку, Анна Михайловна узнала об этом поздно, но конкурсные документы у нее были давно подготовлены. Однако - не допустили, сославшись на трехлетней давности постановление Совета министров СССР, согласно которому ученым пенсионного возраста запрещалось занимать руководящие должности. Хотя касалось это постановление высших учебных заведений, а не учреждений Академии наук.
Удар был сильный, но Черняева устояла. Она видела, что сад в конце концов обретает "свидетельство о рождении", что ее многолетние труды и волнения не пропали даром. Пусть кто-то и скажет о сделанном ею: "Это все по-советски плохо!", но она верила, что в новой, официально-законной истории сада она будет с ним до конца своих дней...
Она никогда не жила по принпипу: моя хата с краю, ничего не знаю. Ее трудовой стаж исчисляется 59 годами, 57 лет работала в СахКНИИ-ИМГиГ, двадцать лет отдала нелегкой борьбе за ботанический сад, а в так называемые перестроечные годы и годы разрухи в стране - за сохранение его территории: кому-то хотелось построить на этой земле базу отдыха "для всего города", кому-то - возвести церковь...
17 августа 2005 года, накануне 80-летия старейшего сотрудника института, директор Борис Вульфович Левин вручил Анне Михайловне почетную грамоту, а в приказе отметил: "Признание официального статуса Сахалинского ботанического сада как единицы Дальневосточного отделения Академии наук целиком заслуга Анны Михайловны Черняевой". Не так уж много среди нас людей, которые столько лет берегли бы свою идею, боролись за нее и добились ее осуществления. Анна Михайловна Черняева из таких редких
людей. Сахалин для нее земля родная, и своим любимым делом она принесла пользу этой земле и ее людям. И сегодня, когда ей настойчиво советуют переехать в Калугу, к родственникам, она отвечает, что для нее это неприемлемо, она хочет остаться здесь, дома,
на Сахалине.
2008 год, март